Хелен О'Рейли, бывшей в девичестве Еленой Васильевой, хоть и нередко вспоминала в беседах с сыном о своей молодости, но с явной при том неохотой отвечала на расспросы о социальном неравенстве, блате, дефиците и прочих прелестях Советского быта. Однако Томас, в свою очередь, запомнил немало компрометирующих жизнь в СССР фактов, подтверждение которым не уставал находить вокруг себя, хоть и пребывал в этой стране лишь около двух дней, и то неполных. Вот и сейчас, с нескрываемым интересом разглядывая окружающие его интерьеры, ирландец не мог не отметить правоту материнских слов.
Видно было, что на жизнь Александру Батицкому жаловаться грешно. Тогда как семья Васильевых в своё время ютилась в крохотной двухкомнатной квартирке на окраине города, одинокий экс-секретарь ЦК доживал свой век в добротном коттедже, явно предназначенном не для рядового трудящегося. Мебель была из разряда недешевых, теплом манил встроенный в стену камин, образцовый порядок намекал на присутствие женской руки, но, со слов матери, её сестра давно скончалась, а значит - любовница или горничная. Согласно хмыкнув на предложение родственника выпить чаю, журналист продолжил осмотр гостиной, задумчиво щурясь и всё-таки склоняясь к последнему варианту. Явных следов проживания здесь особы противоположного пола не находилось, а влиятельный в прошлом дядюшка не выглядел любителем драить полы и полировать оконные стекла. Не того полета птица. Совсем рядом, по видимому кухня располагалась в соседнем помещении, зазвенела посуда, заставляя разморенного теплом иностранца собраться, впереди его ожидал не самый простой разговор, в любой момент могущий превратиться в допрос или ловкую попытку уличить Томаса в чём-то нелицеприятном.
- Сколько вопросов, - хмыкнул молчавший до времени гость, кивком благодаря Батицкого за заботу и, отринув излишнюю подозрительность, добавил в чай немного сливок. - Но, понимаю, всегда хочется знать, как сложилась жизнь у родственников, даже если они перебрались в другую страну.
Да, заваривать чай старик умел, если не подкупая этим О'Рейли, то настраивая на весьма мирный лад. Переводя беседу из разряда словесной дуэли представителей враждующих, пусть и номинально, держав, в группу тихих и почти семейных.
- Хороший чай, - согласился ирландец, не выказывая ровным счетом никаких эмоций при упоминании "Британских" островов, но отмечая - Батицкий в курсе взаимной нелюбви между представителями двух народов и, невольно ли, но попытался сыграть на этом, прощупать отношение племянника к Соединенному Королевству. Или Александр ничего такого не подразумевал и в игру вступила подозрительность Тома?
- Долетел, благодарю, без проблем, хоть добираться до вашей страны далековато. Но что такое восемь часов полета, когда в перспективе - новые знакомства, впечатления и пейзажи? Признаться, я пленен теми картинами, что успел увидеть. Ваш дом находится в очень живописном районе, а атмосфера тишины и покоя, царящая здесь - бесценна.
Именно из желания отдохнуть иной раз в тишине, Томас и сам приобрел дом в сельской местности, в полутора часах езды от столицы, вот только нормально пожить там не удавалось. Относительно спокойные дни, а то и недели между командировками, он коротал в квартире родителей, отсыпаясь и отъедаясь, да стоически терпя намеки на необходимости, наконец, жениться. У Батицкого со временем было, несомненно, проще.
- Да, хорошо здесь, - он вздохнул, улыбнулся и собрался мысленно, чувствуя себя словно на тонком льду. - Мама в порядке, со здоровьем особых проблем нет. Ведет хозяйство, да иногда выбирается с отцом в небольшие поездки, по стране, раз в год - дальше.
Об О'Рейли старшем дядюшка упомянул лишь вскользь, скрыв Конора за общим понятием "родители". Хотя, о Хелен он спрашивал, вероятнее всего, из вежливости или желания услышать о сожалениях родственницы, вызванных браком с иностранцем. И, если последняя версия была правдивой, Томас планировал разочаровать Батицкого в полной мере.
- Никогда бы не подумал, что она превратится в заядлую туристку, но это факт, как и её влияние на отца. Раньше мама сама планировала отдых и ставила его перед фактом, сейчас они с таким жаром обсуждают новую поездку, что я не устаю удивляться. Впрочем, это даже хорошо, для здоровья полезно.
Непривычно было рассказывать о себе, будучи журналистом, он привык скорее задавать вопросы, но долг гостя обязывал проявить хоть какое-то красноречие.
- Признаться, я не помню тех лет, что провел в этой стране, совсем мал был. Даже жаль, не удастся сравнить детские воспоминания с увиденным. Хотя, думаю, что не погрешу против истины, когда назову своё детство обычным, как у всех. Школа там, до ночи на улице с мальчишками, хоть и не каждый день. Помогал отцу. Правда, когда мои сверстники учили два языка, я с ранних лет усваивал три. Мама настояла, чтоб я знал и русский, а в старших классах убедила засесть за классическую литературу - Гоголь, Достоевский, Толстой. Для неё важно не потерять связь с родиной, а мы стараемся ей в этом помочь. Хотя бы в мелочах. Подозреваю, первые годы в Ирландии маме было непросто, тем более, что отец ушел со службы и решил открыть своё дело... благо помогли его родные. Приняли у себя, обогрели.
"Тогда как своя семья и не пыталась на связь выйти. Что это, издержки вашей власти, мешающие написать за границу? Или нежелание вспоминать о том, что один из вас вырвался из цепких рук партии?", - впрочем, подобные мысли не стерли с лица мужчины добродушной улыбки.
- Я, в свою очередь, окончил школу, пошел в журналистику, некоторое время работал на The Irish Times, потом ушел в свободное плавание, - мужчина пожал плечами, словно бы говоря "ничего особенного, всё как у всех". - Мама о семье много рассказывала, скучала. Часто вспоминала, да и сейчас вспоминает, детство и юность, пору учебы в школе и в институте. И о вас рассказывала, хотя и с оговоркой, что не успела узнать получше. О том, что вы всегда были человеком видным, важным, но сестру её любили. Очень она за это благодарна вам. Всё просила узнать, как ваша жизнь сложилась, как здоровье. Ей самой всё очень интересно. И мне, признаться, очень хотелось бы узнать вас получше. Ничего профессионального, тут скорее почти детское любопытство.
